Фильм «Олимпиус инферно», показанный накануне в прайм-тайм самым крупным российским телеканалом и посвященный войне в Южной Осетии, трудно назвать как художественным, так и сугубо пропагандистским произведением. Отнести ленту к киноискусству не позволяет ее удручающая бездарность (за абсурдный сюжет отдельное спасибо сценаристу Денису Родимину), к пропаганде – отсутствие пропагандистского посыла. Средства, затраченные на съемку этой картины, лучше было бы направить в помощь обездоленным в детских домах и домах престарелых.
Картина оставляет чувство тягостного недоумения: сказать-то что хотели? Что войну в Осетии начали грузины? Это ни для кого не секрет (кстати, как именно ночные съемки передвижения грузинских бронеколонн должны подтвердить факт начала агрессии со стороны Тбилиси, в фильме не разъясняется). Что непрофессионалы с, мягко говоря, сомнительными моральными качествами способны «сорвать банк», одновременно обретя счастье в личной жизни?... Нет, не получается.
Главная героиня, начинающая журналистка Женя, «выбивает» командировку в Южную Осетию «поснимать репортаж». О чем, зачем – она и сама не знает, демонстрируя пожилой начальнице (самому симпатичному, опытному и любящему Кавказ персонажу «Олимпиус инферно») полное непонимание реалий места, куда отправляется. Оно и понятно: истинная цель этой гламурно-стервозной московской девочки (чуть далее – убийственный эпизод, когда Женя, собираясь ночью в горы, надевает под кожаную курточку белую, а поверх нее – коричневую маечку, потому что так «гламурно») – «приглядеть» за безответной школьной любовью, ныне американцем Майклом-Мишей. Об этом попросили его родители.
Миша-Майкл едет в Южную Осетию фотографировать редкую ночную бабочку, давшую название фильму. Вскоре выясняется, однако, что специальное оборудование он и в руках не держал. Папа «бойскаута», как называет его Женя, – врач, однако новоявленный американец не пошел по отцовским стопам: он до обморока боится крови. Да и вообще – откровенный слабак.
Но все это пустяки – героям улыбается счастье! Расставив аппаратуру, они тут же фиксируют не только бабочку, но и начало грузинской агрессии (по фильму – спонтанной и беспричинной, несмотря на массовый отъезд грузинского населения). «Об этом можно было только мечтать!» — в экстазе произносит Женя, грезя о журналистской славе. О том, что началась война, несущая гибель сотням мирных жителей, она, естественно, не думает. Но с какой, собственно, стати наша журналистка «раскатала губу»? Аппаратура, которой сняты сенсационные кадры, – «собственность американского университета», о чем не забывает повторять Миша-Майкл, Женя же и камерой не щелкнула, чтобы претендовать на авторство.
У нее, впрочем, таких вопросов не возникает – куда интереснее, сколько за это заплатят. Столкнувшись с американским журналистом, вещающим с разбитых улиц какого-то осетинского населенного пункта о нападении России на Грузию, она не задумывается, стоит ли предлагать ему кадры, доказывающие обратное. Ну разумеется! Не важно, что это враг, что сама она, вообще-то, — русская, и логично (не говоря уже о том, что это было бы патриотично) передать доказательства именно российской, а никак не американской стороне. Видимо, деньги глаза застят.
Женя не теряется, выдвигая условия, главное из которых — «предварять съемку должно интервью со мной». Она очень зажигательно – глаза горят, волосы развеваются – настаивает на указании своего авторства и уже переходит к финансовому вопросу, как вдруг «коллега» попросту отбирает у нее жесткий диск.
Осетинский ополченец возвращает ограбленным имущество, а через часок – гибнет в неравном бою, прикрывая их бегство от грузин, до которых наконец донесли известие о чудо-кадрах, которые изменят исход войны. Этот ополченец – осетин, пусть картонный, но все же «положительный» герой фильма. В целом осетины показаны хотя и сочувственно, но несимпатично. Никто из них и не думает выскочить из убежища, чтобы принести в подвал фельдшерскую сумку с медикаментами и инструментами – это делает бесстрашная героиня Женя (как старательно она преодолевает страх, прячась за руинами стены перед тем, как бежать через насквозь простреливаемую площадь). Никто не способен оказать раненому осетинскому мальчику элементарной медицинской помощи – это делает Миша-Майкл, героически поборовший страх перед кровью, надышавшись нашатырки на всю оставшуюся жизнь.
Мать спасенного тут же выдает грузинам пресловутый диск с записью, хотя потом и просит прощения у Жени… Дело не в том, что подобной ситуации быть не могло – наверное, любая мать пожертвует любыми «интересами дела» ради спасения собственного ребенка – а в том, что в пропагандистском фильме таким сценам не место. А в художественном плане эти одномерные, нуждающиеся в постоянной опеке люди не представляют ни малейшего интереса. К реальным осетинам герои фильма не имеют никакого отношения, и пусть такое представление о них останется на совести сценариста Родимина.
Интрига фильма слеплена «на живую» (например, совершенно не понятно, почему грузинская контрразведка попросту не пристрелила главных героев сразу, как только они попали в ее руки в самом начале фильма), причем как «гражданская», так и любовная. Объяснение этому простое: развивая обе темы, авторам ленты пришлось бы называть вещи своими именами. Им пришлось бы открыто назвать соучастников грузинской агрессии – американцев, а также признать, что Миша-Майкл и Женя – до того пустые современные молодые люди, что ни о какой настоящей любви между ними не может быть и речи.
Финал «типа трагичен»: запись никто не увидел (почему – непонятно), Женя от ранения умерла, но, глядя на все это, испытываешь не сочувствие, а недоумение. Чему же учит нас эта лента? Тому, что профессионализм – устаревшее слово. Не нужно работать, учиться, повышать уровень мастерства, сенсация сама свалится в руки (главное – гламурненько одеться). Правда, толку от этого не будет: «Все равно никому ничего не докажешь». Возвращаясь к вопросу, заданному в начале рецензии: сказать-то что хотели?
Практически обо всем в «Олимпиус инферно» можно сказать: не верю. Да и как поверить, если картина о Южной Осетии снята в Абхазии и снимались в ней главным образом абхазы? И лишь центровые персонажи, к сожалению, до боли узнаваемы. «Журналисток», убежденных, что главное – это «везуха», не умеющих ни писать, ни снимать, бурно радующихся любой кровавой сенсации, к которой они не имеют никакого отношения, подставляющих – когда по неопытности, когда по злому умыслу – своих коллег, развелось более чем достаточно. «Энтомологов», то есть мальчиков-менеджеров, не умеющих ровным счетом ничего, кроме как расставлять видеоаппаратуру, – и того больше. Только в реальной жизни они крайне редко становятся настоящими журналистами и энтомологами: стремление «продвинуться на халяву» — это особое тавро на всю жизнь.
Что касается отмеченных многими как очевидный ляп пальм в центре Цхинвала, то они там на самом деле имеются: лет пять назад тогдшний глава Аджарии Аслан Абашидзе презентовал республике пару десятков этих тропических растений. Их высадили перед комплексом правительственных зданий, и некоторые даже прижились. Другое дело, что выжившие, в отличие от показанных в «Олимпиусе», пока не достигли даже человеческого роста и выглядят по-другому. Но это как раз можно счесть художественным отображением действительности.
